Много-много автомобилей, совершенно неуместных на аллеях парка.
И ещё масса непонятного народу – на цыган или ярмарочных торговцев непохожи, да и кто разрешит ярмарку в мемориальном парке; тем не менее – какие-то вешалки выдвигают с одеждой, но вроде ценников нет, стало быть – не торгуют.
Иду дальше. У вагонетки, на которой в блокаду трупы свозили в печи кирпичного завода, людей ещё больше,
а среди оборудования показались кинокамеры,
штативы,
всякие там лайт-диски с рассеивателями.
Непростое это дело – кино снимать
Тут тебе и клинья, и стойки выкручивающие для получения нужного угла съёмки. Зрителю не нужен заваленный горизонт и дрожащая картинка.
Вот этой девочке
там выговаривали – «ну что ты как маленькая! Смотришь в монитор и говоришь…» Кто-то оправдывает её – она де первый раз на проекте.
У той же установки
- этот бородатый у них, похоже Главный По Тарелочкам – меньше всех суетился и больше всех смотрел в окуляр. Но спрашивать не спрашивала, так ли это.
Один из киношников говорит – где люди? – пора им в лодочку садиться. Ему отвечают – они задубели полностью, и пошли пить чай.
Никто не злится, не сердится – кадр устанавливают. Вот этот командует:
Скамейку правее!
Перенесли.
- Так?
- Нет, ещё правее.
- Взяли дружно!
Один из такелажников решил дополнить собой иероглифы стволов на берегу пруда, заодно пообщаться с домашними (служебная связь на поясе приторочена).
Ещё совещание и созвон.
Бросила последний взгляд на съёмочную площадку.
По дороге к павильону встретила молодую пару со стаканчиками чая в руках.
- Добрый вечер, ребята! Можно спросить, что вы снимаете? Молодой человек что-то хотел сказать, девочка его опередила, нежным ангельским голоском:
- Художественный фильм, - но с интонацией, к дальнейшим расспросам не располагающей.
Взаимно раскланялись и разошлись.
Я – снимки в комп заливать, а они – по-видимому – в лодочку.
Солнце ещё сияло.
